Шрифт:
Закладка:
Я кивнул:
— Хороший ход.
Александр усмехнулся, но ничего не ответил:
— Ладно, поехали.
— А ребенок…
— Хранители передадут его людям, которые воспитают девочку как родную, — перебил меня Морозов. — А я устрою тебе экскурсию по городу.
Он кивнул бойцам, и они направились в мою сторону. Обогнули меня, и один из стриженных поднял с мостовой примолкшую девочку.
— Осторожнее с ней, — предупредил я.
— Не переживай об этом, — отмахнулся Александр. — Никто не обидит твою перебежчицу.
— Мало ли, — я пожал плечами.
— Она ведь собиралась тебя сожрать, если не ошибаюсь. А ты за нее беспокоишься, — хмыкнул мужчина, провожая взглядом стриженых парней.
— Чего еще ждать от темного, — заметил я философски и не смог не спросить, — Ты ведь знал, что смерть верховного разбудит Кошку, верно?
— Знал, — не стал отрицать некромант.
— И не предупредил меня об этом.
— Ты не спросил, — резонно отметил ведьмак и прищурился, окинув меня хитрым взглядом. — А что бы это изменило? Ты бы стал играть по правилам того зарвавшегося мерзавца?
— Мне бы не помешало знать о том, что в Лукоморье проснется зло.
— Зло? — иронично уточнил родич и кивнул в сторону ребенка. — Ты ее называешь злом?
— Это я фигурально выразился.
К стоявшей у тротуара машине подъехала ещё одна. И бойцы сели в нее. А авто укатило прочь, увозя Баюна. Я смотрел вслед транспорту и в груди щемило от странной тоски.
— Ты темный. И нечисть для тебя куда ближе, чем люди, — дядя положил руку мне на плечо. — Хватит переживать.
— Надеюсь, она найдет место в этом мире, — пробормотал я.
— Ну я же нашел, — Александр, как мне показалось, даже удивился моей фразе. — А уж кошка и подавно приживется. Коты умеют нравиться, сам знаешь. Посели эту животину в доме и оглянуться не успеешь, как станешь играть по ее правилам.
— Баюн — не животное, — напомнил я.
— Это проблемы того дома, в котором она поселится. И тех людей, которые станут ее семьей.
— Ее точно передадут в хорошие руки?
— Ты ведь неглупый, Миша. Ей создадут условия, при которых кошка не станет бедовой, — дядя хмыкнул. — Все любят кошек. Неужели ты думаешь, что кто-то решит отнестись к высшей нечисти несерьезно? Да и мир этот очень приятный. Мне тут хорошо, к слову.
Я не ответил. Подошёл к машине, взглянул на логотип автозавода. И пробормотал:
— Хорошее место. Расскажешь, чем ты здесь занимаешься?
— Само собой. Поехали, покажу тебе город.
Мы сели в машину. Причем Морозов сам занял место за рулём. Завел двигатель, и авто выехало на дорогу:
— Мир здесь очень интересный, — начал Александр. — То же социальное неравенство, аристократия, у которой есть сила.
— Мне иногда кажется, что все миры одинаковы, — буркнул я.
— Ну, здесь все меняется в лучшую сторону, — ответил Морозов. — Пусть и не сразу. Сейчас закончится смута, и общество медленно начнет меняться.
— Ты оптимист. А смута…
— Что-то вроде тех времён, которые в вашем мире были в девяностые, — ответил Александр. — Хаос, анархия и бандитизм.
Мужчина кивнул в окно, и я увидел, что он имел в виду.
Машина выехала на широкий проспект, по обе стороны которого тянулись невысокие дома. Фасады зданий были густо изрисованы граффити.
То тут, то там встречались стайки пестро одетых парней, на куртках которых красовались какие-то патчи. Парни пили пенное из темных бутылок и что-то обсуждали.
Чуть поодаль, у широкого крыльца здания «Гостиницы Петроград» стояли несколько девушек в коротких курточках и мини-юбках, колготках в крупную сетку и высоких, выше колена ботфортах. Макияж на лицах был вызывающе ярким, волосы вытравлены перекисью. Они курили и громко смеялись.
На перекрестке проспекта и какой-то улицы резко затормозила черная машина без номеров. Из нее выскочили трое человек в масках и бросились к зданию, над фасадом которого красовалась вывеска «Императорская государственная сберегательная касса». Один за другим они влетели в здание, и через секунду из-за двери послышались истошные женские визги. И крики мужчин, которые выдвигали требования по изъятию денег из касс и хранилища.
— Весело, — подытожил я.
— Однажды все будет иначе, — ответил Морозов, ничуть не смущенный происходящим.
«Мы вернёмся на горе врагов», — хотел было продолжить я, но промолчал.
— Семьи переделят власть, и смута закончится, — задумчиво проговорил дядюшка. — И дальше мы начнем создавать новую Империю.
Я обернулся к Александру, пытаясь понять, не шутит ли он. Но Морозов был серьёзен.
— Тут есть одаренные?
— Аристократы не просто так сохранили еще свое влияние на простолюдинов, — хмыкнул дядя. — Только сила тут немного иная. И нечисть не такая, к которой я привык. Но ко всему со временем можно привыкнуть.
— Кстати, как там моя коса? — уточнил он. — Не потерял?
Я не стал говорить, что оставил «Скорбь» на поляне Лукоморья.
— Не потерял.
Морозов кивнул:
— Хорошо. Это оружие имеет свою историю и душу. Просто тебе надо с ней найти общий язык.
За окном замелькали невысокие двух-трёхуровневые дома, первые этажи которых в основном были арендованы под кафе, булочные, питейные и сувенирные магазины. А впереди заблестел золотом шпиль какого-то здания.
— Что нового в Снежинске? — поинтересовался Александр.
— Все так же. Борьба за рекламные контракты. Но самое забавное, что после твоего ухода прошло всего ничего…
— Время в различных мирах идет по-разному.
— Что это означает?
— Ты можешь провести тут неделю, а дома минет час. Или наоборот.
— То есть…
— Как твой братец отреагировал на то, что я сбежал? — перебил меня Морозов. — Наверно переживал за мою судьбу и что не успел попрощаться?
— Нормально, — буркнул я. — Поначалу немного скучал по тебе, но после того, как я сказал, что ты никогда не вернёшься на Сваор, Денис смирился.
Машина въехала в арку и остановилась у крыльца одного из домов. Александр заглушил мотор и обернулся ко мне:
— Нужно завершить одно дело, а затем мы посетим какой-нибудь местный бар и поболтаем, — произнес он и я кивнул.
Морозов вышел из авто, я последовал за ним.
Дом был добротным, каменным, с высокими окнами, под которыми росли пышные розовые кусты.
На крыльце стояли двое бойцов в кожанках, которые скорее всего охраняли вход. Но едва заметив Александра, они посторонилась, пропуская бывшего ведьмака в дом. Морозов покровительственно кивнул им, поднялся по ступеням крыльца и потянул на себя ручку двери.
Мы оказались в просторном помещении. Справа была массивная дверь, у которой со скучающим видом сидел в кресле ещё один одаренный, который приосанился при нашем появлении. Слева шел коридор, по обе стороны которого виднелись двери. У прохода стояли трое девочек, одежды на которых было минимум. Заметив нас, они приосанились, демонстрируя выдающиеся достоинства своих фигур. Над одной из девиц возникли крохотные голубые птички, которые почти тотчас растворились туманом.
— Успокойтесь, девочки, мастер пришел не по вашу душу, — послышался приятный женский голос с легкой хрипотцой. — Лучше будьте готовы встретить игроков. Сегодня вам будет кого развлечь.
Жрицы любви тотчас запахнули халатики и вернулись к начатому тихому разговору.
По лестнице спускалась дама чуть за тридцать. В длинном темном красном платье с открытыми плечами. Руки до самых локтей закрывали плотные черные перчатки. В руке незнакомка держала мундштук из слоновой кости с тонкой дымящейся папиросой.
Александр тепло улыбнулся:
— Мое почтение, госпожа Виноградова. Выглядите великолепно. Как ваши дела?
— Были хорошо, до вашего прихода, — с легким раздражением ответила дама.
— И чтобы они и дальше шли хорошо, я хотел с вами кое-что обсудить, дражайшая Любовь Федоровна, — предложил Александр, не обратив внимание на ее тон.
Виноградова вздохнула и резко махнула рукой, давая знак охране расслабиться:
— Идемте в одну из свободных комнат.
Она поманила за собой вглубь коридора. Мы последовали за ней.
Любовь Федоровна открыла одну из дверей, и пригласила нас в комнату:
— Прошу, господа.
Помещение было небольшим. Окна оказались завешены тканью. В центре расположился обитый сукном стол, на котором лежало несколько запечатанных карточных колод. В углу стоял небольшой пузатый телевизор и полка с разноцветными бутылками, оклеенными кривыми этикетками.
— Присаживайтесь, мастер Морозов, — Виноградова указала на одно из кресел. — И вы, мастер…
— Морозов, — охотно пояснил Александр и довольно оскалился.
Виноградова тяжело вздохнула и подняла взгляд к потолку:
— Воистину смутные времена настали, Гангрена, — произнесла она, обращаясь, очевидно, к охраннику, который вытянулся по струнке у двери. — Двое Морозовых за один день в моем доме… грядет конец времён, не иначе.
Парень
